Газета «Новости медицины и фармации» 17(224) 2007

Начальный этап освоения медицинских рентгеновских технологий в Украине в общих чертах освещен в литературе [1]; названы и врачи, применявшие Х-лучи сразу после того, как В.К. Рентген ввел их в научный обиход.

В то же время мало что известно о мотивации пионеров рентгеновских технологий, как и о том, почему огромное большинство энтузиастов, выполнив при помощи Х-лучей 1–2 работы, остались анатомами, хирургами, дерматологами, и лишь для единиц рентгенология стала профессией. А ведь история не только события и даты, но также характеры и поступки.

Далее справедливость требует вспомнить физиков, допустивших медиков к первым, самодельным рентгеновским аппаратам, которых еще не было в продаже.

Наконец, внимание историков ограничено университетами и крупными больницами:

«В клинике проф. Л.А. Малиновского в Киеве при помощи Х-лучей удалось точно определить место иголки, прощупать которую не было возможности. Сделанный по указанию фотограммы разрез действительно открыл иголку» («Киевлянин», 29.01.1896).

«В Донбассе впервые рентгеновский кабинет был установлен в 1906 г. в больнице завода Новороссийского общества, ныне Металлургического завода им. И. Сталина (в Юзовке, теперь Донецке. — К.Р.), хирургом Федором Васильевичем Берви» [2].

Вне поля зрения остались частные кабинеты и мелкие лечебницы, предлагавшие рентгеновскую диагностику и терапию состоятельным пациентам. А ведь нередко частная инициатива опережала неповоротливость официальных структур — так случилось в Одессе, где «продвинутые» врачи-предприниматели предложили публике модную услугу раньше, чем университетские профессора. Столичная газета «Врач» искренне удивлялась:

В «Одесских новостях» (31.07.1897 г.) нам бросилось в глаза следующее объявление: «Доктор медицины И.М. Луценко (ул. Ямская, дом Эрисмана, № 64, рядом с киркой); специальное исследование Х-лучами Рентгена».

Попытаемся восполнить пробелы истории, начав с Харькова: источники по нашему городу более доступны, а ход освоения Х-лучей медиками типичен для университетских центров Российской империи.

Началось все с того, что профессора-физика местного технологического (ныне политехнического) института пригласили выступить на заседании Общества научной медицины и гигиены (ОНМГ) при Харьковском университете 31 января 1896 г. Председательствовал терапевт проф. И.Н. Оболенский, были здесь и другие авторитетные профессора медицинского факультета: хирург А.Г. Подрез, патолог А.В. Репрев и т.д. Протокол свидетельствует о большом интересе к предмету, ставшему сенсацией дня [3]:

«Проф. А.К. Погорелко сделал доклад «Фотография невидимого по методу проф. Рентгена» с демонстрацией самого процесса и туманных картин-снимков. В этой части заседания присутствовало более 200 посторонних посетителей».

Спустя два дня тот же оратор познакомил с возможностями Х-лучей более широкую аудиторию на выездном заседании Харьковского медицинского общества (ХМО), располагавшего крупными денежными средствами от производства вакцин:

«Экстренное засе-дание ХМО происходило 2.02.1896г. в физической аудитории Харьковского технологического института под председательством проф. А.Х.Кузнецова в присутствии более 40 членов Общества и многочисленных гостей: директора Технологического института В.Л. Кир пичева, некоторых профессоров университета и Технологического института, врачей и большого количества студентов-медиков.

Проф. А.К. Погорелко сделал сообщение: «Метод Рентгена фотографирования невидимых предметов и возможные его применения к решению различных практических вопросов». В высшей степени интересное сообщение, сопровождавшееся многочисленными опытами, завершилось громкими и продолжительными руко-плесканиями аудитории.

Председатель, закрывая заседание, выразил глубокую благодарность проф. А.К. Погорелко, познакомившему ХМО с могущим иметь огромное значение для практической медицины открытием Рентгена, а также директору Технологического института В.Л. Кирпичеву за дозволение предоставить физическую аудиторию института».

Директор серьезно рисковал — массовые сборища студентов не поощрялись властями, а Погорелко (1848–1912) успел заслужить репутацию либерала и «прогрессиста», то есть человека неблагонадежного [4]:

«В 1884 г. волна реакции дошла до Харьковского университета. Были уволены все прогрессивные ученые. Оказался без работы и Александр Константинович Погорелко. Лишь через год ему предложили место адъюнкт-профессора физики в только что открывшемся Технологическом институте».

И вот теперь на кафедру Погорелко, в недалеком будущем мэра Харькова (1900–1912 гг.), зачастили врачи; сюда же они, по свидетельству [4], «направляли на обследование своих пациентов». Плоды сотрудничества явились очень быстро — на заседании ОНМГ 21 февраля [3]:

«Проф. А.К. Белоусов сделал сообщение: «Результаты применения фотографии по методу Рентгена к определению некоторых повреждений с демонстрацией препаратов и снимков».

Фотографирование по методу Рентгена имеет много не вполне ясных сторон. Великим неудобством является то, что приходится пользоваться громоздкими аппаратами; отсутствуют определенные правила для времени экспонирования и условий проявления изображений.

Тем не менее докладчик считает возможным получение изображений, не только имеющих характер теней, но и в виде полных рельефных картин. Последние хотя и являются притемненными, однако применительно к человеку на снимках можно ясно уловить контуры мягких частей — поверхности и лежащих глубже, контуры просветленных и довольно прозрачных костей и даже слабые контуры связок.

Докладчик предъявлял снимки переломов предплечья; рубленой раны metacarpi; пули, засевшей в мягких частях. На снимке ладони можно было ясно видеть в глубине пулю, и в то же время вся кисть вышла в ракурсе и совершенно так, как она являлась бы на обыкновенной фотографии; в ее костях видны границы хрящевых поверхностей. При съемке рубленых ран костей и переломов последних можно видеть изображения костей с их закруглениями; видны сами поверхности переломов, и в виде не черных теней, а полупрозрачных рельефных изображений.

Изображения так отчетливы, что, по мнению докладчика, при фотографировании органа или члена человеческого тела, диаметр коих не превышает 1/4 аршина, с величайшей уверенностью можно распознать присутствие в них инородных металлических тел, скопление известковых солей, ранения костей, наличие хронических артритов, вывихов, размеры сочленений. Вообще могут быть найдены вещи, о существовании коих мы и не подозреваем.

Далее докладчик демонстрировал снимки инъекций артерий солями кальция и свинца, можно было видеть тончайшие сосуды, переходящие в капиллярную сеть. Весьма интересен и поучителен был снимок сосудов основания мозга, которые фотографировались сквозь всю толщу последнего. Можно было видеть art. basilaris, cuculus и даже артерии мозжечка в виде тонких очертаний. Далее, был сохранен контурный очерк большого мозга, можно было видеть расположение fissura cerebri longitudinalis и весьма отчетливо art. cerebri ant.

Помимо чисто практических целей (определение места заворота кишок у больного, которому предварительно дан прием металлической ртути), по мнению докладчика, метод Рентгена может дать немало поучительных данных и для анатомии — для топо-графии костной системы, анатомии сочленений, для топографии органов вообще. Что касается фотографирования по Рентгену, то можно быть уверенным, что в недалеком будущем мы будем иметь более простые способы его производства.

Ввиду важного значения метода Рентгена следовало бы, по мнению докладчика, посодействовать путем организации практических занятий при университетах под руководством местных преподавателей медицинской физики для студентов и врачей успешному ходу применения этого метода для медицинских целей. Ввиду возникающих все новых методов физического исследования в различных отраслях медицины, докладчик считает необходимым, чтобы в университетах шло преподавание не общей физики с вычислениями свободного падения тел и движения маятника, а физики медицинской.

Докладчик выразил благодарность А.К. Погорелко, профессору физики при Технологическом институте, который первый познакомил медицинскую общественность с методом Рентгена, отозвавшись на родившуюся потребность».

Поразительно много сделано за 3 недели, удивительно точно оценены огромные возможности, открываемые Х-лучами для медицины, и проблемы, которые придется решать!

Алексей Константинович Белоусов (1848–1908) — на тот момент экстраординарный профессор на кафедре физиологической анатомии. Выходец из потомственных дворян Изюмского уезда, он шел в медицину не напрямик — 4 года проучился на юридическом факультете Харьковского университета, потом перешел на медицинский и «по сложившимся случайно обстоятельствам вынужден был докончить курс медицинских наук в Киевском университете» (эвфемизм отчисления за участие в беспорядках?). Лишь в конце 1875 г., сдав экзамены в Харькове, Белоусов получил звание лекаря [5]. Его ровесник Погорелко к тому времени давно был доцентом.

Белоусов ясно видел большое значение Х-лучей и для анатомии, но цитированное выше выступление — его единственный вклад в рентгеновскую тематику. Почему?

Белоусов, «художественная» натура которого ярко проявлялась даже во внешности, всегда был более гуманитарием, чем естественником; его второй профессией много лет оставалась живопись, а лучшим другом был харьковский художник Сергей Васильковский [6]. Уже немолодому профессору претили волевые усилия и целеустремленность, которых требовала новая технология (зато этими качествами не был обделен его ученик, будущий советский академик В.П. Воробьев). Сверх того, от Х-лучей Белоусова отвращали слабое здоровье и благоприобретенная в молодости опасливость.

Их сотрудничество осталось лишь эпизодом биографии и для Погорелко, отошедшего от физики ради прикладной электротехники и местной политики. Организации производства в Харькове рентгеновских аппаратов он предпочел более масштабные и прибыльные проекты городского освещения и электрического трамвая (вспомним аналогичные преференции пражского профессора Ивана Пулюя!).

Равнодушно отнеслось к рентгеновскому «гаджету» и ХМО, сделавшее ставку на бактериологию, несмотря на то что осенью того же года Харьков получил еще один импульс — пионер русской радиобиологии, назначенный председателем экзаменационной комиссии по медицинскому факультету, поделился только что полученными результатами с огромной аудиторией (более 800 человек!) на заседании ОНМГ 3.10.1896 г. [3]:

«Академик И.Р. Тарханов сделал сообщение «Физиологическое действие Рентгеновых лучей».

Опыты докладчика касались главным образом наблюдения над лягушками. Основной его вывод тот, что Х-лучи действуют умеряющим, ослабляющим ход жизненных процессов образом.

Лягушки, заключенные в ящике и подвергавшиеся рентгенизации, ведут себя гораздо покойнее, чем контрольные, изолированные от Х-лучей высокой деревянной ширмой, оклеенной толстым слоем свинцовой бумаги. Они менее беспокоятся и сохраняют одно и то же положение очень продолжительное время. Кожа их темнеет от расслабления тонуса кожных нервов. При обнаженном головном мозге успокаивающее действие лучей было еще рельефнее.

На мух, заключенных в стеклянную банку, Х-лучи действуют аналогично, и эти насекомые энергично двигаются только при приближении круксовской трубки, когда начинают испытывать на себе действие тихих электрических разрядов.

Далее было констатировано ослабление рефлексов и, как доказано рядом опытов, оно происходило вследствие успокаивающего действия Х-лучей на спинной мозг. Блестящим доказательством такового служили опыты над лягушками, коим был введен стрихнин в смертельных дозах, и такие лягушки или вовсе не давали картины отравления, или оправлялись от него, тогда как контрольные погибали без исключения. У лягушек, галлюцинированных после хлороформенного наркоза, Х-лучи действовали умеряющим образом на силу галлюцинации, самый наркоз наступал скорее, а пробуждение от него — позже.

Успокаивающее действие на центральную нервную систему докладчик объясняет следующим образом: Х-лучи задерживаются в нервных центрах, так как в последних содержится в наибольшем количестве фосфор в виде лецитина, и в силу сохранения энергии проявляют свое действие, разряжая животное электричество».

Князь Иван Романович (Рамазович) Тарханов (1846–1908), он же Тархан-Моуравов и Тархнишвили, — русский физиолог, ученик и сотрудник И.М. Сеченова и И.П. Павлова, — был человеком с пылкой фантазией, увлекающимся и быстро остывающим, а потому оставившим свой след в самых разных областях науки. Он исследовал гипноз, определял массу крови у живого человека, а за открытую профессором кожно-гальваническую реакцию ему должны быть благодарны создатели детекторов лжи. В опубликованной тогда же статье [7] Тарханов пророчествовал:

«Х-лучи могут служить не только для фотографирования и для диагноза, как это думали до сих пор, но и для воздействия на организм, и мы не удивимся, если в недалеком будущем этими лучами будут пользоваться с лечебною целью, в особенности в случаях повышенной нервной раздражительности, истерии, эпилепсии, столбняка и т.д.».

Мудрено ли, что князь слыл в ученой среде оригиналом — он любил читать публичные лекции; у него на квартире собирались художники (Н.К. Рерих и др.). С импозантного профессора писал портреты И.Е. Репин; его прославил своим пером сам Александр Дюма! В книге «Кавказ» Дюма-отец не раз вспоминает беседы с сыном подполковника Р.Д. Тарханова, гевальдигера Кавказской армии (охранявшего в свое время Хаджи-Мурата). Уже тогда юный князь Иван «говорил о рубке головы, как о самой простой вещи»: «Я отрежу три головы, — сказал он таким тоном, будто говорил «когда я сорву три ореха», — и глаза ребенка воспламенились». А словесный портрет Тарханова, нарисованный восхищенным Дюма, не уступал обаянием молодому д'Артаньяну:

«Мальчик имел прекрасную физиономию: волосы черные, спереди опущенные до бровей, похожие на волосы Антиноя; брови и ресницы черные; глаза бархатные и сладострастные; зубы великолепные».

Для экзальтированных девиц-нигилисток Тарханов был неотразим, но мог ли увлечься фантазиями такого человека серьезный ученый? Вряд ли. Наверное, поэтому радиобиология еще долго не находила в нашем городе своих последователей.

И вообще, после первого всплеска интереса к Х-лучам освоение их харьковскими медиками происходило ни шатко, ни валко.

(Продолжение следует)