Газета «Новости медицины и фармации» 11 (544) 2015
Вернуться к номеру
Макар Петрович Черенько: камертоны призвания
Авторы: Юрий Виленский
Разделы: Страницы памяти
Версия для печати
Статья опубликована на с. 32 (Укр.)
К 90-летию со дня рождения выдающегося украинского хирурга и ученого
/32-2.jpg)
«Но ты мне шепнул, вестовой, неспроста...» В этой строфе поэта из стихотворения «Метель» как бы прочерчены незримым пунктиром вехи предназначения личности. Конечно же, каждую нашу большую дорогу во многом предопределяют обстоятельства и времена. И все же камертоны судьбы и призвания, решающие их предвестники в таком движении к жизненным вершинам, всегда глубоко индивидуальны. Успех приходит лишь к самым упорным и неповторимым, непоколебимым и храбрым.
Осмысливая в новом ключе, в свете второго десятилетия XXI века, творческий путь одаренного ученого и хирурга, воспитанника Киевского медицинского института, мужественного солдата минувшей войны Макара Петровича Черенько, вдруг с полной отчетливостью осознаешь, что это были порывы и прорывы сквозь суровые метели бытия. И грани его профессиональных воплощений в качестве доктора медицинских наук (1968), профессора (1971–1980), а затем заведующего кафедрой общей хирургии в альма матер (1980–1982) с последующим переходом в статус заведующего кафедрой хирургией педиатрического факультета (1982–1984) и, на заключительном этапе исканий и свершений, в качестве заведующего, профессора кафедры (до 2002 года) в структуре стоматологического факультета обозначают дорогу стоика. Это ступени, но одновременно и вечные знаки единоборства на таких драматичных вертикалях жизни.
Итак, вернемся к юности нашего персонажа. Сороковые — роковые, грозные годы прошедшего так недавно века — лишь грозная прелюдия самых тяжелых битв летописи Второй мировой войны. Юношам, родившимся на переломе 20-х годов, в те дни исполнялось восемнадцать, и перед ними неотвратимо вставали огневые испытания. Так произошло и с Макаром Черенько, пришедшим в мир 26 августа 1925 года. Началась его солдатская илиада в ипостаси командира артиллерийского расчета. Его, по нынешним параметрам, не очень мощная пушка, диаметр ствола которой составлял 45 мм, входила в те годы в спасительный противотанковый арсенал. Вот из этого орудия молодому солдату с Черниговщины в одном из тяжелейших боев удалось уничтожить вражеский танк. Трудно представить эти минуты… Его подвиг был отмечен орденом Славы III степени. Второй, этот самый почетный солдатский орден — Славы II степени М. Черенько получил за то, что успешно отбил другую танковую атаку вермахта новейшими броневыми машинами. Был отмечен и орденами Отечественной войны II и III степени.
До конца войны было еще далеко, и в один из дней на передовой Черенько получил тяжелое ранение в легкое. Более года, справляясь с септическим состоянием, он пребывал на лечении в госпитале в Чернигове. Это были его родные края, и неутомимо и настойчиво почти каждый день его тихая и набожная мама Федора Митрофановна, преодолевая в оба конца дорогу около ста километров, старалась всячески поддерживать сына хотя бы небольшими передачами. Судьбу Макара Петровича решило прибытие в госпиталь торакального хирурга. Как раз ему при непосредственном вмешательстве на легком удается удалить осколок, вызвавший внутригрудной абсцесс. По сути, смелая радикальная операция в руках умельца как бы предшествовала амосовским торакальным штурмам. Так Макар Черенько фактически обрел второе дыхание.
Умение его спасителя и предрешило выбор им медицины как дальнейшей своей жизненной парадигмы. Макар Петрович практически сразу после излечения поступает в Киевский медицинский институт. Идет голодный сорок шестой год, и вместе с тем хирургия в стенах прославленного вуза находится на своем пике развития. Как раз в данный период здесь трудятся корифеи хирургии — профессора А.П. Крымов, И.Н. Ищенко, М.И. Коломийченко, Д.М. Городинский, А.Г. Елецкий, плеяда их видных коллег. Вскоре в эти ряды вливается Н.М. Амосов. Со студенческих лет Черенько прикипает к хирургии, и к моменту получения врачебного диплома (1952 год) он уже самодостаточная фигура в сложной профессии.
Но что такое на самом деле подобный жребий? О таком всякий раз новом штурме, пожалуй, неотразимо точно сказано Ремарком в «Триумфальной арке» словами ее героя-врача: «Разве понять эту бездыханность, это напряжение, когда нож вот-вот сделает первый разрез, когда вслед за легким нажимом тянется узкая полоска крови и, подобно занавеси, открывается то, что никогда не видело света, когда, подобно охотнику в джунглях, ты идешь по следу и вдруг — в разрушенных тканях, опухолях, узлах и разрывах лицом к лицу сталкиваешься с могучим соперником — смертью — и вступаешь в борьбу, вооруженный лишь иглой, лезвием и бесконечно уверенной рукой...»
Так шел вперед и Макар Черенько. Разумеется, прочной основой всей его дальнейшей профессиональной деятельности является серьезная школа общей и гнойной хирургии, однако желанным для недавнего воина становится поприще эндокринной хирургии в своей глобальной в те давнишние времена сосредоточенности на хирургических проблемах при заболеваниях щитовидной железы, равно как и надпочечников. Его учителем и примером становится талантливый эндокринный хирург, выполнивший более 4 тыс. операций на таинственном островке жизнедеятельности, профессор Александр Кириллович Горчаков (1900–1960). Именно А. Горчаков, разрабатывая cвои оперативные варианты, делает, в частности, более эффективной и безопасной субтотальную струмэктомию как альтернативу спасения при раке и других серьезных поражениях органа. Эти восемь лет, выпавшие на период работы рядом и вместе с А. Горчаковым, становятся для Макара Петровича его важным фундаментом в данной сфере. И вместе с тем ему присуща как волонтеру в этой особой области яркая черта — все время учиться чему-то новому. Очень многое ему дало самосовершенствование в Москве под руководством блестящего специалиста в области эндокринной хирургии профессора Олега Владимировича Николаева. Свой стиль Черенько вырабатывает, наблюдая за операциями и стилем Михаила Исидоровича Коломийченко. А когда в Киеве достигает расцвета Институт клинической и экспериментальной хирургии под руководством Александра Алексеевича Шалимова, М. Черенько, уже будучи профессором, осваивает там методики селективной ваготомии. В своем марафоне в составе кафедры хирургии стоматологического факультета Макару Петровичу довелось трудиться рядом и вместе с такими величинами хирургии, как Дмитрий Федорович Скрипниченко и Василий Дмитриевич Братусь. Это яркие и поучительные страницы из жизни выдающегося ученого.
«С кем протекли его боренья? С самим собой, с самим собой…» — так можно сказать о Макаре Петровиче как хирурге-подвижнике. Пятнадцать лет разносторонних рисков и решений над операционным столом, сперва — преимущественно на Подоле, где Макар Петрович плодотворно сотрудничает с Василием Дмитриевичем Братусем и фактически руководит кафедрой, «прикрывая тыл» министра здравоохранения УССР, становясь здесь в последующем его преемником. Потом — –хирургические дни и ночи в не менее славной больнице № 23, другом крупном многопрофильном клиническом форпосте столицы. В этих стенах судьба соединяет Макара Петровича и с другими подвижниками избранного дела — профессорами Валентиной Сергеевной Рогачевой и Петром Дмитриевичем Фоминым. В 1968 году М. Черенько защищает докторскую диссертацию по оригинальному и важному разделу современной оперативной эндокринологии «Функциональное состояние и реактивность нервной и сердечно-сосудистой систем у больных диффузным токсическим зобом до операции и в отдаленные сроки после нее». Судьба больного, как своя… Смысл диссертации как раз говорит об этом. Первый в Советском Союзе, а возможно, и в Европе М. Черенько использует радиоактивный йод как спасительный щит при токсическом зобе. Стремясь оперировать максимально щадяще, врач-энтузиаст впервые разрабатывает и способ профилактики послеоперационного гипопаратиреоза — путем прижизненного окрашивания прищитовидных желез толуидиновым синим. В числе 200 публикаций выходят в свет его монографические труды: «Осложнения при операциях на щитовидной железе» (1977), «Заболевания эндокринных желез» (1978), «Заболевания и повреждения шеи» (1984), «Брюшные грыжи» (1995) в соавторстве. В 1999 году издается первый национальный украинский учебник «Загальна хірургія з анестезіологією, основами реаніматології та догляду за хворими». Второе издание основательного ученого пособия будет осуществлено в 2004 году, и автор, увы, уже не увидит его. Символом признания становится и присуждение в 1988 году Государственной премии Украины в области науки и техники группе специалистов, в том числе
М. Черенько, за принципиальные нововведения в эндокринной хирургии. Примечательно, что по инициативе ученика и последователя, пусть и посмертно, в группу лауреатов включен и его учитель А.К. Горчаков.
При этом нужно также заметить, что Макар Петрович был универсальным хирургом, каких сейчас практически нет. Он оперировал на органах грудной полости, владел арсеналом всех операций на органах брюшной полости и передней брюшной стенки, выполнял гинекологические операции, неотложные нейрохирургические вмешательства (трепанации черепа), имел большой опыт гнойной хирургии, выполнял сосудистые операции и даже сделал несколько операций на сердце.
В связи с универсальностью и богатым опытом клинициста Макар Петрович имел собственную точку зрения, в определенном смысле смелость ее отстаивать. Можно привести интересный факт, когда на заседании общества хирургов г. Киева и области Макар Петрович настаивал на тактике преимущественно консервативного лечения острого панкреатита в первые недели заболевания, вопреки доминирующей и насаждаемой тогда представителями школы Шалимова тактике ургентного хирургического лечения. Именно отстаиваемая Макаром Петровичем тактика подтвердилась в последующем и оказалась общепринятой в современной хирургии.
Отметим, что Макар Петрович подготовил 12 докторов и кандидатов наук, не считая неисчислимого отряда иных учеников и воспитанников, которые с изумлением и наслаждением высокой техничностью вглядывались в его виртуозные хирургические вмешательства, особенно на щитовидной железе, в стиль общения с пациентами, постигая –безошибочный опыт диагноста, клинициста, но и настоящего утешителя пациентов.
Конечно же, Макар Петрович, как и три его брата, обладал большими врожденными способностями, удивительным образом доказав, что истинным интеллигентом, личностью чеховского образца можно стать и в первом поколении. Один из братьев стал директором школы, Героем Социалистического Труда, фактически вторым Сухомлинским.
С молодости доктор тянулся к музыке и живописи, был поклонником и неизменным посетителем оперного театра, хотя сам играть не научился. Эту эстафету сердца в тяге к музыке восприняли и продолжили его сын и дочь, а также внуки, понятно, лишь как любители. Казалось бы, если исключить душевные страдания (мучительная болезнь и смерть жены, земного ангела-хранителя) и тяжелейшие личные послеоперационные тяготы, выпавшие на долю М. Черенько, перед нами некое достаточно оптимальное хирургическое и научное поле. С вполне благополучными контурами честной бескорыстной судьбы. Но на самом деле это так и не так, и неведомые свето–тени отчетливо встают в разговоре с Сергеем Макаровичем Черенько, сегодня — видным хирургом-эндокринологом, профессором и руководителем отдела в составе Научно-практического центра эндокринной хирургии.
— Отец, — задумывается мой собеседник, — явственно ощущал необходимость и личного восприятия хирургических инноваций в современном мире. Он был хирургом-искателем, страстным и совестливым. Но за рубежом ему удалось побывать лишь как туристу. Ведь трудился Макар Петрович в условиях «железного занавеса». Однажды его пригласил в Болгарию хирург Зографски, его ученик. Поездка представлялась и профессионально важной. И вот отцу, кавалеру двух орденов Славы и двух орденов Отечественной войны, без объяснения причин вдруг отказали в визе.
— Но сфера его основного призвания бурно развивалась, в обиход входили операции с учетом европейского опыта, как это произошло и с вами. Как складывались отцовские видения новизны и их оценка?
— Я, придя в ту же профессию, и впрямь оперировал несколько иначе, чем в образцах классических схем; сказались, в частности по инициативе и предложению Европейской ассоциации хирургов, мои безвозмездные стажировки в ряде западных клиник, — говорит Сергей Макарович. — Однажды, на пороге двухтысячных, пригласил отца в нашу клинику. Он, по скромности, отказался, попросив, однако, привезти кассету с записью операций. Всматривался в малоинвазивные новшества с упоением и радостью.
— К своим детям папа, как и мама, врач-стоматолог, также опытный и скромный, проявлял неиссякаемую заботу, сочетая ее с достаточной выдержкой, — продолжает Татьяна Макаровна Черенько, профессор-невролог в составе школы Н.Б. Маньковского и С.М. Винничука, доктор медицинских наук. — Особенной папиной нежностью (с заметными всем элементами идеализации) была окружена я. Когда, избрав вдруг нейроиммунологию, я на 10 лет ушла из клиники, отец этот поворотный шаг, со стороны непонятный, одобрил. Предоставлял мне и Сергею всегда свободный выбор.
Семьдесят лет Победы и… Макар Петрович, смотрящий на нас своим добрым взглядом труженика и мудреца с немногих фотографий, по возрасту мог бы быть участником великого апофеоза. Как, к примеру, его коллега-фронтовик, видный травматолог — профессор Евгений Тимофеевич Скляренко, перешагнувший в десятый свой перечень десятилетий. Что же, у каждого свой сценарий и своя звезда. И этот свет уже далекой звезды Макара Черенько продолжает сиять в его школе, его учениках, родных. В таком легендарном смысле герой-рыцарь войны и мира с нами.
Разумеется, архитектоника этого очерка, к слову, вызванного к жизни и нежной памятью о Макаре Петровиче его сына, дочери и внуков, отражает лишь отдельные вехи на неповторимом пути личности, о которой можно сказать: «И лик его Всевышний зрит». Но любовь друг к другу в наши дни дороже всех наград. «Чтобы знали, чтобы знали» — этот завет Михаила Булгакова касается каждого в земном мире, в этом коротком данном нам промежутке. В этом смысле я испытываю моральное удовлетворение: мне было доверено еще раз попытаться обрисовать черты само–отверженного хирурга, остававшегося у операционного стола, если вдуматься, таким же рядовым долга, как и в далекие дни солдатской судьбы. И в этом также заключено особое очарование профессора Макара Черенько.
Юрий Виленский