Газета «Новости медицины и фармации» №8 (726), 2020

Определить время возникновения профессии врача или медицинского работника практически невозможно и в то же время достаточно просто. Крик о помощи, раздавшийся в первобытных джунглях, услышали! Пожалуй, пришедший на зов, стремящийся помочь был тем первым неизвестным.

Медицина коренным образом отличается от всех других профессий тем, что объектом исследования служит человек. Что может быть интереснее, опаснее, тревожнее?!

Врач должен обладать не только профессиональными навыками, но и способностью сопереживания, добрым сердцем, умением и терпением выслушать больного. Последнее трудно переоценить, потому что оно может служить ключом к оценке симптоматики. Старые врачи понимали важность задушевного неспешного общения с пациентом, необходимость видеть мимику, посмотреть в глаза.

Нередко именно врачу рассказывают о скрываемых от других проблемах. В определенном смысле семейный врач выполняет порой функцию исповедника.

В далеком прошлом врач обязан был получить и гуманитарное образование. Один из старейших медицинских факультетов Европы в Монпелье возник в 1020 году на основе медицинской школы, созданной в 768 году при доминиканском монастыре. По уставу 1240 года степень бакалавра медицины присуждалась только при наличии степени бакалавра искусств. Степень бакалавра можно было получить, пройдя пятилетний курс, включавший изучение трудов Гиппократа, Галена, Авиценны. Выпускниками университета Монпелье в XIII–XIV вв. были знаменитые врачи: Арнольд из Виллановы (1235 (?)–1311), автор знаменитого «Салернского кодекса здоровья», Ги де Шоллиак (1300–1368), писатель, один из крупнейших хирургов Средневековья, лейб-медик пап в Авиньоне, Анри де Мондевиль (1260–1320), преподаватель анатомии в медицинской школе, лейб-медик французских королей Филиппа IV и Людовика Х. Именно Анри де Мондевиль предложил перетягивать раненую конечность тканью для уменьшения боли и прекращения кровотечения. Он же с целью предупреждения нагноения ран применял повязки, пропитанные крепким вином.

Не случайно молодой Франсуа Рабле выбрал университет в Монпелье. 1 ноября 1530 года он получил степень бакалавра. В одном из экслибрисов (1525) Рабле называет себя «ревностно изучающим медицину». При получении степени бакалавра он пишет: «врач, просвещенный во многих отношениях». В 1601 году во Франции появилось интересное издание — «Портреты многих знаменитых людей, живших с 1500 года по настоящее время». В нем под номером 99 среди 100 знаменитых врачей помещен портрет Франсуа Рабле. Если учесть, что к тому времени прошло более 50 лет со дня смерти знаменитого писателя Рабле, то еще более почетным для коллег-врачей стал выбор французских историков [10].

В современном мире только в 70–80-х годах прошлого века в некоторых университетах на медицинских факультетах восстановили гуманитарное образование. Тогда же возникли первые литературно-медицинские журналы.

Со времен Гиппократа актуален призыв «Non Nocere!» («Не навреди!»). В ХVII веке Николас ван Тюльп (1593–1674), голландский хирург и мэр Амстердама, предложил сделать эмблемой медицины горящую свечу: «Светя другим, сгораю сам».

Великий Парацельс (1493–1541) придерживался патерналистской («отец — ребенок») модели опеки больного.

Стремительное развитие медицины, выразившееся не только в углублении биологических знаний, но и в широчайшем введении точных математических и биофизических методов, само по себе определило качественно иной уровень древней науки.

Медицина претерпела настолько глубокие качественные сдвиги, что из практически чисто гуманитарной науки превратилась в технико-гуманитарную дисциплину. В современных условиях реальное расширение медицинских возможностей происходит на стыке точных наук и биологии. Кардинально изменилась диагностическая и лечебная концепция, что не могло не отразиться на главной составляющей дуэта «врач и больной».

Сложилась парадоксальная ситуация, когда возросшие возможности нередко становятся тормозом в успехе лечения. А происходит следующее: активное внедрение техники нарушает личное общение. Выдающийся хирург-новатор Кристиан Барнард не раз сокрушался, что пациенты редко слышат от врача о пользе смеха, хорошей музыки, отдыха, веселья вместо таблеток, инъекций и счетов.

Известный врач-исследователь, профессор И.А. Кассирский еще в 1970 году с тревогой писал о «политике лекарственной индустрии», когда сотни фармацевтических фирм заняты стремлением к получению фантастических прибылей, не заботясь о больных [6].

Между тем с древности известно большое значение доверительных отношений между врачом и пациентом, позволяющее выявить то, что и сейчас недоступно прибору, роботу, что обнаруживается лишь в неспешной беседе, — выяснение структуры личности, психологических особенностей и, что очень важно, знание наследственной «карты».

Тонкое понимание врачами психологии человека служит, наверное, объяснением того, почему врачи часто становятся писателями, меняя скальпель на перо. При этом они не перестают быть врачами. Еще одной особенностью врачебной профессии является то, что ее невозможно оставить, забыть.

Интересно в этом аспекте вспомнить прекрасного врача и писателя Артура Конан Дойля [5]. Процитирую рассказ «Отстал от жизни» из сборника «Вокруг красной лампы». Останавливаюсь на рассказе не только из-за литературных предпочтений, но и в связи с тенденциями, превалирующими в современной медицине. В город приезжают молодые врачи, обученные на основе последних достижений медицины. В городе работает пожилой врач. Он лечит по старинке, стетоскоп считает новомодной игрушкой, не следит за литературой, посмеивается, говоря о микробах, и т.д. «А между тем пациенты его благополучно выздоравливают. Прикосновение его целительно — это его магическое свойство невозможно ни объяснить, ни постигнуть, но тем не менее это очевидный факт. Одно лишь присутствие доктора наполняет больных надеждой и бодростью». Молодые коллеги посмеиваются над старым доктором, его давно отвергнутыми методами лечения. Но вот молодой доктор заболевает и вдруг понимает, что ему не хочется обращаться за советом к молодому коллеге, вспомнив, «как он хладнокровно, придирчиво обследует больных, без конца задает вопросы, бесконечно берет анализы и барабанит пальцами. А мне требовалось что-то успокаивающее, более участливое». И, подумав, он обращается к старому опытному врачу, так же делает, заболев, и его коллега.

В этом пассаже очень важно желание пациента быть услышанным, ощутить внимание, участливость. Это именно то, чего не хватает современной медицине, как никогда прежде обладающей огромными диагностическими и лечебными возможностями, но утратившей человечность.

В рассказе Конан Дойля «Жена физиолога» [5] герой повествования, профессор-физиолог, заболев, «…очень интересовался своей болезнью и делал заметки о своих субъективных ощущениях, чтобы помочь врачам в ее распознании, говоря о смерти, профессионально касался функциональных особенностей клеток…»

В другом рассказе Конан Дойль бегло, но четко говорит о том, как должен выглядеть врач: «Уверенные и спокойные манеры в медицине, как и на войне, как бы заключают в себе намек на прежние победы и обещание таковых в будущем» [5].

Антон Павлович Чехов оставался врачом по мироощущению, взглядам, умению сострадать. Привожу отрывок из письма Чехова Е.М. Шавровой-Юст от 28 февраля 1895 года, в котором четко изложены взгляды на врачебную тайну, отношение к больному [14]:

«Врачи в Вашем рассказе ведут себя прескверно. Вы заставляете их забыть о врачебной тайне; мало того, они тяжело больного, параличного посылают в город! Уж не на тарантасе ли потрепыхалась в город эта несчастная жертва таинственного S? А дамы в Вашем рассказе относятся к S, как к жупелу. Это напрасно. S есть не порок, не продукт злой воли, а болезнь, и больные S также нуждаются в теплом, сердечном уходе. Нехорошо, если жена бежит от больного мужа, ссылаясь на то, что болезнь заразная или скверная. Она, впрочем, может относиться к S, как ей угодно, но автор должен быть гуманен до кончика ногтей».

До конца короткой жизни у Чехова в кабинете стояли врачебный молоток, стетоскоп, а в книжном шкафу — медицинские книги.

Оба врача-писателя справедливо подчеркивают консервативность человека, его представлений и эмоций, трудность приспособления к новому, неведомому.

Незадолго до смерти Елена Сергеевна Булгакова записала со слов Михаила Афанасьевича: «Медицина, история ее? Заблуждения ее? История ее ошибок» [4].

Сомерсет Моэм практиковал короткое время, но след врачевания сохранялся до конца дней в его жизни и творчестве. В книге «Вглядываясь в прошлое» Моэм на склоне лет писал: «Работа врачом научила меня всему, что я знаю о человеке. Именно в больнице Святого Фомы я понял — и это самый главный урок в моей жизни, — что боль и страдание не облаго–раживают человеческий дух… Боль и страдание порождают мелочность, обидчивость, эгоизм, жестокость. Облагораживает только счастье» [12].

Ответственность за здоровье пациента ограничивает работу врача строгими инструкциями. С одной стороны, верно, но как двигаться вперед, искать и находить новое? Оправдан риск, как решиться?!

Еще в начале ХХ века писатель и врач Викентий Викентьевич Вересаев, автор широко известной книги «Записки врача», с горечью писал, что медицина до сих пор не выработала этику. Необходима, по его мнению, этика в широком, философском смысле, и она прежде всего должна охватить во всей полноте вопрос о взаимоотношениях между врачебной наукой и живой личностью. Вересаев, что очень важно, видел главную задачу этики во всестороннем выяснении вопроса о границах, за которыми интересы отдельного человека могут быть принесены в жертву интересам науки [2].

В 50-е годы прошлого века по планете прокатилась эпидемия полиомиелита. Десятки тысяч детей погибали в страшных муках или оставались на всю жизнь тяжелыми инвалидами. Не стану повторять историю создания вакцины Джонасом Солком (1955) из убитых возбудителей, продолжающихся поисков, проб и ошибок. Коснусь лишь факта, поражающего воображение. Академик А.А. Смородинцев и профессор М.П. Чумаков создали вакцину из живых, подчеркиваю, живых возбудителей. Апробировали эффект на животных, на себе. Этого было недостаточно, следовало испытать на ребенке. Кто из родителей согласится, какой исследователь решится?! Академик А.А. Смородинцев ввел вакцину своей внучке. Как ученый дождался появления у девочки антител, знает только он!

Помню первые операции при митральном стенозе, проводимые в Киеве в клинике грудной хирургии профессором Н.М. Амосовым. Трудное было время! После одного из трагических случаев Н.М. Амосов пытался застрелиться. Научные исследования в этот период Н.М. Амосов проводил совместно с профессором-терапевтом Е.И. Лихтенштейном (моим отцом). Прошло совсем немного времени, и операции стали единственным способом спасения больных с митральным пороком сердца.

Конечно, операции на людях проводятся после длительных опытов на животных, но тревога остается.

Медицинская наука развивается невиданными темпами, ей, кажется, подвластно фантастически много: пересадка органов, создание моделей сердца на компьютере, искусственная кровь, замена суставов, шунтирование, операции на мозге, лапароскопия (операции без травматических манипуляций).

Откуда ни возьмись, появился коронавирус!

Всемирная организация здравоохранения объявила пандемию Covid-19, когда выявили 200 000 инфицированных в 160 странах при 8000 умерших.

P. Dashraath, W.J.L. Jeslyn, L.M.X. Karen, L.L. Min, L. Sarah и другие подтвердили широкое распространение вируса, его стойкость. Они прогнозируют сохранение опасности на 1–1,5 года [16, 17].

Миллиарды жителей планеты так же беззащитны перед вызовом природы, как в очень далеком прошлом при встрече с чумой, холерой, оспой, испанкой, –наконец!

Если вдуматься в историю трагического победного шествия по Земле холеры, оспы, чумы, унесшей едва ли не более половины народонаселения, становятся очевидными катастрофические последствия пандемий по сравнению с любыми видами вооружения.

Вот как писал А.С. Пушкин в 1830 году об эпидемии чумы:

Когда могучая Зима,

Как бодрый вождь, ведет сама

На нас косматые дружины

Своих морозов и снегов, —

Навстречу ей трещат камины,

И весел зимний жар пиров.

Царица грозная, Чума

Теперь идет на нас сама

И льстится жатвою богатой;

И к нам в окошко день и ночь

Стучит могильною лопатой...

Что делать нам? и чем помочь?

(«Пир во время чумы» (отрывок))

Вирус с огромной скоростью захватывает страны и целые континенты. Самое грустное — его победоносное шествие. По-прежнему актуально пушкинское «Что делать нам? и чем помочь?».

Научные исследования проводятся как будто активно, целенаправленно. Публикуются оптимистические результаты. Беда в том, что с такой же быстротой они опровергаются.

Карантин — благо или катастрофа? С одной стороны, безусловное ограничение распространения вируса, с другой — тяжелые последствия жизни в замкнутом пространстве. И, наконец, развал экономики, банкротства, рост самоубийств.

Последствия карантина широко освещаются в социальных сетях, на конференциях, проводимых с помощью современных средств связи. По собственным наблюдениям могу сделать вывод о пагубных последствиях жизни в замкнутом пространстве. Наблюдала людей «золотого» возраста, ускоренными темпами теряющих волю, переходящих в разряд несамостоятельных. Знаю старого работающего врача, ушедшего на два месяца в глухой карантин, без выхода за порог квартиры, с развившейся тяжелой депрессией. И это не единственное наблюдение.

Оказалось, что столкновение с вызовом природы по-прежнему проигрышно?! Ничего не изменилось! Иммунная система не распознает опасность, открывает вирусу клетки, и он их уничтожает.

По улицам затихших городов движутся немногочисленные прохожие в масках, перчатках, к тому же отворачивающиеся от встречных. По сообщениям по радио, телевидению, в Интернете, единственным способом уберечься, как в незапамятные времена, служит изоляция, карантин. Закрывается все, что еще недавно трудно было вообразить.

Все было бы сносно, если бы не оставались другие заболевания, если бы не отменяли плановые операции, осмотры и многое другое. Наблюдается увеличение числа запущенных случаев, смертей из-за боязни обратиться к врачу (коронавирус!). Как быть?

…Еще до знакомства с коронавирусом осмотр в поликлинических отделениях сводился к изучению данных компьютера. Изредка используются аускультация и перкуссия, их успешно заменяют ультразвук, коронарография, гастро- и колоноскопия, электромагнитный резонанс.

Новые технологии заменяют личное общение с врачом. Оказывается, можно лечить дистанционно? Активно используются роботы: металлические руки не дрожат, программа действий определена. Может ли компьютер реагировать на внештатную ситуацию? Наверное. Ответить пациенту на вопрос, утешить, контактировать с ним? Никогда!

Тревожна картина, описанная Олдосом Хаксли в известном романе «О дивный новый мир». Коротко изложу основные положения, объясняющие страшный, на мой взгляд, мир, описанный писателем. Действие романа-антиутопии происходит в вымышленном Мировом Государстве. Идет 632-й год эры стабильности, Эры Форда. Форд, создавший в начале двадцатого века крупнейшую в мире автомобильную компанию, почитается в Мировом Государстве за Господа Бога. Его так и называют — «Господь наш Форд». В государстве этом правит технократия. Дети здесь не рождаются — оплодо–творенные искусственным способом яйцеклетки выращивают в специальных инкубаторах. Причем выращиваются они в разных условиях, поэтому получаются совершенно разные особи — альфы, беты, гаммы, дельты и эпсилоны. Альфы — как бы люди первого сорта, работники умственного труда, эпсилоны — люди низшей касты, способные лишь к однообразному физическому труду. Сначала зародыши выдерживаются в определенных условиях, потом они появляются на свет из стеклянных бутылей — это называется Раскупоркой. Младенцы воспитываются по-разному. У каждой касты воспитывается пиетет перед более высокой кастой и презрение к кастам низшим. Костюмы у каждой касты определенного цвета. Например, альфы ходят в сером, гаммы — в зеленом, эпсилоны — в черном.

Стандартизация общества — главное в Мировом Государстве. «Общность, Одинаковость, Стабильность» — вот девиз планеты. В этом мире все подчинено целесообразности во благо цивилизации. Детям во сне внушают истины, которые записываются у них в подсознании. И взрослый человек, сталкиваясь с любой проблемой, тотчас вспоминает какой-то спасительный рецепт, усвоенный в младенчестве. Этот мир живет сегодняшним днем, забыв об истории человечества: «История — сплошная чушь». Эмоции, страсти — это то, что может лишь помешать человеку. В дофордовском мире у каждого были родители, отчий дом, но это не приносило людям ничего, кроме лишних страданий. А теперь — «Каждый принадлежит всем остальным». Зачем любовь, к чему переживания и драмы? Поэтому детей с самого раннего возраста приучают к эротическим играм, учат видеть в существе противоположного пола партнера по наслаждениям. И желательно, чтобы эти партнеры менялись как можно чаще, ведь каждый принадлежит всем остальным. Здесь нет искусства, есть только индустрия развлечений. Синтетическая музыка, электронный гольф, «сино–ощущалки» — фильмы с примитивным сюжетом, смотря которые ты действительно ощущаешь то, что происходит на экране. А если у тебя почему-то испортилось настроение, это легко исправить, надо принять лишь один-два грамма сомы, легкого наркотика, который немедленно тебя успокоит и развеселит: «Сомы грамм — и нету драм» [15].

Как всегда, во время войн, природных катастроф, эпидемий востребованными оказываются врачи. Пандемия коронавируса показала мужество, профессионализм медиков, верность долгу! Думается, что и в спокойное время врачи повернутся лицом не к компьютеру, а к пациенту.

История предшествующих веков позволяет с оптимизмом смотреть в будущее! Кризисы приходят и уходят, а жизнь продолжается!